О новом „плохописании” в Германии. В течение многих лет над учениками начальных классов по всей Германии проводят эксперименты: реформаторы хотели создать более креативную, творческую личность. Теперь дети больше не учатся писать правильно. Эксперты говорят о катастрофе правописания.

Мариус сконцентрированно склоняется над своей тетрадью. Он должен найти ошибки в коротком рассказе. Первое слово, которое бросается ему в глаза, это „geträumt“. «Это неправильно!», — кричит он с триумфом. Он долго размышляет. Потом пишет набело в тетрадь „Getreumd“. Следующее слово, о которое спотыкается Мариус, это „Figuren“. «Тоже неправильно», — говорит он. – «Должно быть ,Fieguren‘».

Это утро вторника, третий урок: урок правописания во втором классе начальной школы недалеко от Кельна.

Многих родителей, которые когда-то во втором классе должны были писать слова „Geburtstag“ или „Weihnachten“ только правильно, при виде такой сцены охватывает ужас.

Учитель же доволен Мариусом и его одноклассниками. Они могут играть с буквами, и ошибки разрешены в «мастерской правописания», очень распространенном в Германии методе, который воплощает идеи швейцарского педагога-реформатора Юргена Райхена.

Райхен был человеком с идеями, конечно, это относилось к реформе педагогики. Речь шла о том, чтобы отменить натаскивание, муштру, воспитать ребенка креативной личностью, дать ему право голоса. Он назвал свой метод «Чтение через письмо». Звук по схожести, звук по свободе. И так его идея распространилась в Германии, как вирус.

Свои идеи о «чтении через письмо» швейцарский учитель начальной школы Юрген Райхен (1939-2009) записал еще в 1981 году. Через информационные бюллетени и его последователей они распространились в Германии, где Райхен с 1995 года работал в Институте повышения квалификации учителей в Гамбурге.

Сейчас, к сожалению, многие дети, подростки и молодые люди больше не могут правильно писать.

Читайте также: Цифровой словарь немецкого языка

Страдают прежде всего слабые ученики, для которых метод Райхена становится барьером в обучении. Работники образования считают метод опасным.

Но его основная идея давно проникла в немецкие школы. Учебник „Tinto“, учебные материалы „ABC Lernlandschaft“, „Konfetti“, а также многие рабочие тетради, которые раньше были похожи на классические буквари, — они все стали создаваться по концепции Райхена.

Юрген Райхен полагал, что школьники самостоятельно смогут выработать навыки письменной речи, подобно тому, как маленькие дети учатся бегать и говорить. Ядром этой концепции являлась так называемая таблица звуков, «ворота к звукам». В ней подходящий рисунок иллюстрирует каждую букву. Например, банан (Banane) изображен для буквы „B“.

С помощью этой таблицы первоклассники должны из звуков уметь составить «все слова мира». Например, если ученик хочет написать слово „Mami“, он проговаривает отдельные звуки слова про себя и ищет для них буквы на картинках таблицы: „M“ – Maus, „A“ – Affe и так далее.

Так хотели привлечь малышей к «безбоязненному письму», и дети без страха переносили на бумагу „woam“ (Wurm), как и „feat“ (fährt), „oile“ („Eule“) или „lagrwer“ (Lagerfeuer). Правила правописания вводились – в зависимости от метода и уровня обученности ребенка – самое раннее в конце первого класса, чаще только во втором, а иногда даже в третьем классе.

Таким образом, ученики начальных классов в Германии сначала воспитывались анархистами в письме – чтобы позже снова с трудом освобождаться от неумения по чужой вине. На следующем этапе мама и папа дома должны тактично наставлять, инструктировать, чтобы ребенок в домашней работе не ошибался с тщательной коррекцией буквенного беспорядка. Иначе, как предостерегает учитель на родительском собрании, они могут своего ребенка очень сильно запутать, сбить с толку.

В течение долгого времени родители принимали это. Но постепенно сопротивление росло, критики объединялись. Лингвисты и преподаватели, педагоги и нейробиологи, обеспокоенные исследованиями, которые показывают пугающее снижение правописания у немецких студентов, предупреждают: особенно дети с повышенным риском, которые растут в бедной языковой среде или с немецким языком как вторым, могут никогда не научиться правильно писать. То же относится и к детям, склонным к затруднениям при чтении и письме.

Ренате Валтин, президент Немецкого общества чтения и письма, очень ясно говорит: «’Чтение через письмо’ должно быть запрещено». И ее слово имеет большое значение — ее считают одним из самых известных исследователей начальной школы в стране.

Также мюнхенский молодёжный психиатр и эксперт по легастении Герд Шульте-Кёрне считает зловещую веру в чудодейственную силу Anlauttabelle (таблицы звуков) пагубной. Он настоятельно призывает ввести курсы структурированного письма по всей Германии для начального школьного образования. Нейробиолог Хеннинг Шейх из Института нейробиологии им. Лейбница в Магдебурге видит это аналогично: «Даже старые педагоги знали, что учиться писать помогает только: практика, практика, практика».

Даже сами ученики признаются, к слову, что потрясены шоком при переходе в старшую школу, где, возможно, жестоко будут наказаны за орфографические ошибки. Таким образом, совет учащихся в Мюнхене потребовал, чтобы обучение, основанное на „чтении через письмо“, было отменено, и нужно вернуться к старым методам. «Я считаю это явно вредным, — говорил представитель Национальной школы Тимо Грегер, — что дети учатся по модели, в которой им предлагают изобрести собственную орфографию!“

Насколько плохо обстоят дела с орфографией немцев, может хорошо объяснить Гюнтер Томе. Лингвист из Франкфуртского университета им. Гете напоминает несколько устаревшую респектабельность ученого из иллюстрированной книги: светло-коричневый Кордсакко, белый воротник, узел Шлипа под V-образным вырезом. Томе возглавляет исследование дислексии. «Ученики, которые учатся правильно писать, делают это, несмотря на школу», — говорит он. Слово «орфографическая катастрофа» рассматривает Томе как правильное описание текущей ситуации.

Шесть лет назад исследователь из Франкфурта обнаружил в школьном исследовании DESI (Deutsch-Englisch-Schülerleistungen-International), что только один из пяти девятиклассников владеет немецкой орфографией. В тестовом диктанте с 68 словами студентам удалось в среднем допустить 16 ошибок. Томе: «И при этом эксперты из министерств ранее говорили, что диктант слишком легкий».

Насколько резко снизился уровень правописания, недавно показал Вольфганг Штейниг, германист из Зигенского университета. Он демонстрировал четвероклассникам двухминутный фильм, который смотрели 40 лет назад ученики из тех же школ в Дортмунде и Реклингхаузене. Точно так же дети должны пересказать сюжет — ссора из-за куклы.

Выяснилось, что четвероклассники в настоящее время ошибаются в среднем 17 раз на 100 слов. В 1972 году было всего 7 ошибок. Исследователи поражались такими текстами, как этот: «Dan haben sie dad Kind in ruhe gelasen und das Madchen war Froh und. ende!!! «Вольфганг Штейниг был шокирован — не только количеством ошибок, но, прежде всего, тем, кому они принадлежали. «Это поразительно, — говорит он, — что сегодня навыки письма четвероклассников, которые находятся перед жизненно важным этапом перехода в среднюю школу, в гораздо большей степени зависят от социального класса их родителей, чем в 1970-х годах».

Другими словами: как раз те дети, которые находились в трудных социальных условиях, в правописании выглядели особенно гибельно. Не причина миграции оказывалась самым большим препятствием, а социальное положение родителей: дети из хорватской семьи академиков, по мнению Штайнига, имели меньше проблем с немецким правописанием, чем дети из немецкой рабочей семьи.

Ну и что? Действительно ли важно, пишет ребенок „doof“ или „doov“? Кто должен обращать внимание на правописание во времена компьютерных программ корректировки и коммуникации в фейсбуке, твиттере, блогах?

Кто задает такие вопросы, не задумывается о том, что речь идет не о немом h или удвоенной s. Орфография – основная способность, которая открывает дверь в мир любого образования. Кто не владеет орфографией, испытывает проблемы даже при поиске информации в интернете и поиске песен в медиаплеере. Любая энциклопедия будет terra incognita, поиск сбивает с толку, дети разочаровываются и остаются ни с чем. Но прежде всего: кто не умеет писать, не умеет хорошо читать.

Потому что знание правильного правописания значительно ускоряет темп чтения, говорит профессор педагогики Валтин. Кто должен расшифровать каждое слово, быстро разочаровывается: «Многие читают очень мало, потому что это просто слишком утомительно».

Чтение является важным показателем образовательного успеха. Те, кто не читает достаточно в начале своей школьной карьеры, не получат достаточно информации позже в газетах, книгах, в Интернете. Многие умные дети страдают только от этого: они терпят неудачу, потому что школа не научила их, как правильно писать.

Страшно то, что никто не знает, сколько детей пострадало. Никто не регистрирует, сколько школ в Германии учит учеников по таблице звуков. Запрос в 16 министерств образования и культуры земель показал, что именно школы, а в большинстве случаев даже учителя, решают, как учить. Никто не наблюдает, кто учил, как и где, каким способом.

Создается впечатление, что образовательные учреждения и учителя предоставили начальную школу для реформ в качестве экспериментальной площадки.

«То, что новые методы обучения не должны проверяться в высококачественных научных исследованиях, прежде чем они будут внедрены, — говорит нейробиолог Шейх, — соответствует неконтролируемым человеческим экспериментам. Если бы я хотел сделать что-то похожее как ученый, я бы по крайней мере должен был подать заявку в комитет по этике».

Только Бавария предъявляет учителям более или менее точные требования. И только министерство образования и культуры Саара дает понять: «Об исключительной реализация метода «чтение через письмо» по Юргену Райхену не может быть и речи». В других землях должны выполняться только учебные программы. Никто не оценивает, насколько хорошо работают отдельные методы. Это задача университетов и педагогических вузов, утверждают в органах власти.

Так, в земле Северный Рейн-Вестфалия преобладают уроки письма, основанные на «чтении через письмо».

Поэтому сейчас в начальной школе под Кельном, в классе Мариуса, Эмилио и Фарид могут сидеть на корточках и спорить о правильном написании. „O, ef, e, en“, Эмилио произносит по буквам слово, написанное на его карточке. Фарид должен сложить буквы в голове. Он сомневается. «Это значит Ofen (печь) или offen (открыть)?» — спрашивает он. «Ofen, — говорит Эмилио, — потому что offen пишется с маленькой буквы». Фарида это не убеждает: «Я все пишу с маленькой буквы», — говорит он. «Это же проще.»

Как могло зайти так далеко? Это вопрос, который нужно задать Гансу Брюгельману, человеку, который однажды решил с помощью концепции, схожей с концепцией Юргена Райхена, освободить детей от зубрежки. Тридцать лет назад он написал работу, которая должна была изменить школьное образование.

Между тем Брюгельманн — заслуженный профессор педагогики начального образования. В то время как Юрген Райхен больше походил на сектоподобных приспешников, юрист по образованию Брюгельманн воспользовался реформаторским ментальным климатом образовательного мира в начале восьмидесятых, чтобы помочь совершить прорыв в Германии методам, основанным на учении Райхена. Брюгельманн был одним из самых главных персон, которые открыли дверь новой анархии в правописании.

Теперь бородатый педагог высшего ранга, который сам никогда не работал учителем начальных классов, сидит в своей маленькой квартире в деревне недалеко от Швебиш-Гмюнда в небольшом замке, о былой славе которого можно догадаться только по зарослям плюща и широкой лестничной клетке. Брюгельман как будто забаррикадировался: стены толщиной в метр, вокруг стены книг, ковер в красных тонах на полу, винный шкаф рядом с рабочим столом. Тихая музыка звучит в комнате. Светская жизнь в провинции.

Брюгельман рассказывает о своем детстве. «В школе у меня было чувство, что учителя всегда правы». Так же, как учительница в третьем классе: когда он и его сосед, оба на самом деле хорошо владеющие орфографией, в диктанте написали слово „Bäcker“ через «е», она вернула мальчикам тетради с оплеухой, потому что заподозрила их в мошенничестве. «Она использовала свою власть без ограничений», — говорит Брюгельман.

Когда он в 1980 году стал профессором Бременского университета, то взялся уничтожать то, что уничтожало его: «Речь шла о том, чтобы освободить детей», — рассказывает он, все еще с энтузиазмом. «Речь шла о том, чтобы дать им свободу, чтобы они самостоятельно могли получать знания».

«Дети на пути к письму» — так называлась работа, которую он написал в то время. В ней он пропагандировал новый метод обучения письму, который по своей сути похож на концепцию Райхена: «языковой подход». Основная идея – побуждать детей написать о том, что их интересует. Это сделает их более креативными. Но в начале и здесь таблица звуков.

Книга Брюгельмана была хитом. В течение нескольких лет она вышла во втором и третьем издании. Автор считает ее основным руководством и сейчас. «Она действовала в те времена эйфории как катализатор».

Брюгельман начал работать с учреждениями. Он стал президентом Немецкого общества чтения и письма и одновременно официальным популяризатором новых методов. Он также задал курс Ассоциации начальных школ – и таким образом достиг десятков тысяч учителей.

В журнале Ассоциации он и его единомышленники смогли прославить метод Райхена и языковой подход. Хотя несколько исследований показали вред нового учения, Брюгельман посеял сомнения. В Международном исследовании качества чтения и понимания текста PIRLS и сравнении работ, в которых угадывалась степень катастрофы правописания, он также не увидел пользы.

Для дидактика Аги Шрюндер-Ленцен из Потсдамского университета загадка, как идея без какого-либо предварительного испытания могла таким образом проникнуть в начальную школу. «От образовательной системы следовало бы ожидать, что методы обучения базируются на научно-обоснованных исследованиях», — говорит она.

Schründer-Lenzen с коллегами провела большое исследование, чтобы проверить, какой метод работает лучше всего: обучение по букварю, языковой подход Брюгельмана или «чтение через письмо» Райхена. В течение четырех лет начальной школы ученые фиксировали то, что у берлинских детей остается в центре внимания, когда учителя немецкого языка обучают их разными методами.

Классы, которые обучались по букварю, как оказалось, выучили гораздо больше, чем обучавшиеся по методу Райхена. Сравнение методов показало, что концепция Райхена в правописании в течение всех трех лет от первого до третьего класса приводила к самым низким результатам обучения. Кроме того, стало ясно, что дети мигрантов научились лучше писать и читать с помощью букваря.

Аналогичный результат принесло Марбургское исследование, которое также началось в 2002 году. Оно сравнило общепризнанный букварь «Lollipop» с «Мастерской правописания», основанной на методе Райхена. По окончании второго класса было установлено, что процент детей, которые считаются слабыми в правописании, в «мастерской правописания», составляет 23 процента. Для детей с учебником «Lollipop» это было 5 процентов.

Затем исследование продолжилось до окончания четвертого класса. Хотя дети из «мастерской правописания» теперь многое наверстали; тем не менее, доля детей со слабой орфографией по-прежнему составляла 16 против 10 процентов учащихся, изучающих «Lollipop».

Изобретатель «Мастерской правописания» Норберт Зоммер-Штумпенхорст не доверяет марбургскому исследованию. Он говорит, например, что дети, обучающиеся по «Lollipop», выучили наизусть некоторые из проверяемых слов раньше как учебные слова. Но для эксперта начальной школы Шрюндер-Ленцен факты очевидны: «Учителя-экспериментаторы пришли к единому мнению. Таким методам, как «чтение через письмо», которые работу над правописанием начинают слишком поздно или не начинают вообще, нет места в школах». Дети мигрантов, в частности, нуждаются в систематической поддержке, чтобы научиться хорошо читать и писать.

Педагог Валтин полностью разделяет ее мнение: «Не нужно больше исследований, которые обрекают некоторых детей на неудачу. Это было бы неэтично». Даже допущение Райхена, что дети якобы могут практически самостоятельно научиться писать, кажется абсурдным, объясняет она. «Человечеству потребовались тысячи лет, чтобы изобрести наш современный алфавит». Как можно прийти к мысли, что дети могут как-то естественным образом научиться письму самостоятельно?

Сначала Ханс Брюгельман был полностью очарован Юргеном Райхеном, свободным письмом с таблицей звуков, идеей, что письмо дети освоят самостоятельно. Он все еще придерживается такого мнения. Однако он признает, что без уроков правописания обойтись нельзя: «Чтение через письмо в чистом виде является ошибкой».

На самом деле, однако, языковой подход Брюгельмана, а также другие образовательные материалы, инициированные Райхеном, имеют много общего. Это один из основных принципов Райхена: «Чем меньше детей учат, тем больше они учатся». В соответствии с этим лозунгом преподаватели курса «Тинто» дают каждому ребенку возможность выбрать, какую букву изучать дальше. В «мастерской правописания» даже самый слабый ученик должен решить, с каким новым правилом правописания он хочет заниматься.

Как будто орфографические правила такие же соблазнительные, как шоколадное или фруктовое мороженое, ученикам предлагается следующее содержание учебного материала: ты хочешь больше изучать «вокализованный гласный звук r» или «h, разделяющее слог»? Или только «ie» или «удвоенные согласные»?

То, что это глупо, теперь может быть подтверждено результатами комплексного исследования Джона Хэтти. Исследователь в области образования в Мельбурнском университете оценил около 800 мета-исследований, чтобы выяснить, какие факторы способствуют реальному обучению детей.

Ученикам, заключает он, нужны четкие указания и хорошо структурированные уроки. Эффективным методом является «прямой инструктаж». Хэтти подчеркивает, что он ни в коем случае не имеет в виду монотонные фронтальные уроки. Также, по словам Хэтти, особенно важно, чтобы учитель не только внимательно следил за прогрессом каждого ученика, но и всегда вмешивался в него и руководил им.

То, что такое обучение возможно даже с «Тинто», показывает пример Анн-Катрин Михель. Хотя она преподает в своем первом классе в начальной школе в Вуппертале-Ронсдорфе по учебнику, который базируется на методе Райхена — это принято в их школе – но при этом она уделяет пристальное внимание правильному написанию на раннем этапе.

Например, Михель традиционным способом прорабатывает буквы вместе со слабыми детьми. «Иначе они бы этого не сделали», — говорит она. И также сложные символы, такие как «tz» или «ck» — она называет их «специальными буквами» — она прорабатывает со всеми детьми вместе. «Я просто хочу действовать наверняка».

О новом „плохописании” в Германии